Начиная с этого дня я не жила, а существовала. Я ела, пила, спала, ходила в школу, на репетиции, но не было желания. Это все выработалось в привычку от которой невозможно избавиться. Все чувства притупились. Эмоции исчезли насовсем. Я была как растение. Боль прошла. Осталась пустота. Ничего не хотелось, не было цели для продолжения жизни, но я жила, потому что так надо. Я создала вокруг себя стену, через которую никто не мог проникнуть, но и выбраться наружу я тоже не могла. Пустота поглотила меня. Я замкнулась в себе. Ни с кем не разговаривала, только по делу. Свою песню я больше не исполняла. Девчонки не спрашивали почему. Да и я бы не ответила. Тот срыв на Степнова был последним проявлением моих эмоций. Он сильно изменился. Теперь он всегда был хмурый, злой, задумчивый. Он тоже, насколько мне известно, ни с кем не контактировал. В написании романа успехов не наблюдалось и он вообще перестал к нам приходить. Иногда я думала: "А вдруг это все большое недоразумение. Что если он мне тогда в спортзале правду сказал? Что если он меня любит? А эта, как ее, Лида, просто отголосок ненужного прошлого «Как же все это сложно! Я понимала, что разваливаюсь на части не от боли или обиды, а от того что его нет рядом. Я люблю его и не могу без него!!! Я готова была простить ему все, только чтобы он был рядом. И вот сейчас, сидя на алгебре, я не переставала думать о Викторе Михайловиче. Тут дверь открылась и вошла... Лида.
- А, Лидочка, здравствуйте, - приветствовала ее Борзова, как старую подругу.
- Извините, Людмила Федоровна, а Лену Кулемину можно на минуточку? - спросила Лида.
- Лена, выйди, - сказала Борзова.
- Я не пойду, - с ненавистью ответила я. Это мои первые эмоции.
- Кулемина, что ты себе позволяешь? Я тебе сейчас 2 за поведение поставлю, - орала Борзова.
- Ставьте, но я никуда не пойду, - повысила голос я.
- Людмила Федоровна, извините, можно мне. Лена, выйди, пожалуйста. Это важно и для тебя и для него. Я все объясню. Поверь ему тоже плохо, - обратилась ко мне Лида.
Я, ничего не говоря, вышла из кабинета.
- Что вы хотели? - спросила я, как только закрылась дверь.
- Лен, он не знал, что я приеду. Да и не хотел этого. Мы расстались давно. А сейчас... Я подумала, что чувства еще живы. Оказалось нет. Перед тем как ты вошла, мы ругались. Он кричал на меня, спрашивал зачем я вернулась, выгонял меня. А поцелуй... Я думала, что он смягчится, растает. Но стало еще хуже. После того как ты ушла он вообще меня чуть не убил. Ты нужна ему, Лен. Он тебя любит.
- А вам это зачем? Зачем вы пришли? Это он просил?
- Нет, он не знает, что я здесь. А на твой вопрос зачем…. Знаешь, сумел нагадить, наберись смелости все убрать.
И она ушла. А я стояла и не знала что мне делать, как поступить. У Виктора Михайловича сейчас окно. И я решила бежать к нему.
- Виктор Михайлович, - закричала я влетев в спортзал.
- Лена? - удивился Степнов.
- Виктор Михайлович, простите меня, пожалуйста. Я была не права. Мне нужно было сразу поверить вам. Но... Блин, я не знаю как еще извиниться. Я с вами быть хочу! Я не могу без вас! Я тебя люблю! - на одном дыхании выпалила я.
Я с надеждой посмотрела на него. По нему было видно, что он не собирается говорить мне того же. Он был задумчив. Какое-то время была тишина, а потом он сказал:
- Лена, знаешь, я много думал. А ты не считаешь, что это недоразумение было чем-то вроде испытания, проверкой наших отношений на прочность. И мы ее не прошли. Мы не доверяем друг другу, сейчас, а что будет потом? Мы не можем быть вместе.
- Но ты же любишь меня! Не отрицай хоть этого!
- Да люблю, но это не меняет дела! А почему ты пришла?
- Я давно предполагала, что я все неправильно поняла. А сегодня приходила Лида и все рассказала.
- Вот, Лен, тебе еще один факт. Ты поверила не мне, а ей.
И он пошел в подсобку. Просто ушел, не обернувшись. Я снова заплакала. Теперь я понимала его чувства в тот день. Было ужасно, но я не собиралась сдаваться! Он будет моим! Но слезы текли как бы говоря - это буде непросто. Я влетела в кабинет алгебры. Лицо было в слезах. Все были в шоке. Никто, никогда, кроме ранеток, не видел моих слез. Я вытерла лицо и сказала:
- Извините Людмила Федоровна. Я немного задержалась. Можно я сяду за свою парту?
- Да, Кулемина, садись, - она явно не ожидала увидеть меня такой.
Я села за парту. После звонка ко мне подбежали Лера и Наташа. Все остальные с интересом смотрели на меня.
- Лена, что случилось? - спросили они в один голос.
- Теперь все отлично. И девчонки можно я буду петь на концерте? - и я улыбнулась. Так хорошо сразу стало.
- Конечно, у нас сегодня репетиция. Идем на урок, - сказала Наташа.
- Идем.
УРА!!! Я придумала как вернуть Виктора Михайловича! Я спою для него песню на концерте. И пусть только попробует остаться равнодушным!!! У меня уже были кое-какие идеи для песни. О, сейчас литература, можно будет попробовать написать из этих идей полноценную песню.
- Так, ребята, у меня открытый урок. Посидите пожалуйста одни. И потише пожалуйста, - сказала Копейкина, как только мы вошли в кабинет. Я радовалась. Все было мне на руку.
- Лен, а у тебя песня готова? - спросила Лера.
- Еще нет, но она уже в процессе, - бодро ответила я, - я ее сейчас напишу.

Каждое утро ко мне на подоконник приходят кошки.
Я глажу их. Каждый раз я думаю о том, что мне,
Хочется гладить тебя по утрам. Это счастье и безумие,
Окунаться в тебя и любить тебя одного.
Я бы смогла если бы ты только захотел.
Горело огнём,
Горело, как могло.
Да, это было,
А я про всё забыла.
Как могла так любила,
Теперь всё равно.
И может быть я что-то упустила,
Но я тебя любила.
Я тебя любила.
Но я не забыла,
Ведь я не забыла.
Как могла, так любила,
Любила, как могла.
Но я не забыла,
Тебя.
Сегодня я снова проснулась с мыслью о тебе.
Я по-прежнему разрываюсь изнутри но это как то по дурацки получается.
Кричи, не кричи а всё равно никто не услышит кроме той, кто внутри меня.
Мы любим друг друга. Но как-то с оглядкой на прошлое.
Всё так печально, но нечаянно, но я не отпускаю тебя.
Наверное я сойду с ума, если ещё это не сделала.
И вот он результат, я не могу с тобой, не могу без тебя.
Хочу с тобой, но нельзя. Миновала стадия безупречной любви.
Осталась просто любовь и привязка.
Горело огнём,
Горело, как могло.
Да, это было,
А я про всё забыла.
Как могла так любила,
Тебе всё равно.
И может быть я что-то упустила,
Но я тебя любила.
Я тебя любила.
Но я не забыла,
Ведь я не забыла.
Как могла, так любила,
Любила, как могла.
Но я не забыла,
Тебя.
Я не забыла
Ведь я не забыла.
Как могла, так любила,
Любила как могла.
Но я не забыла,
Ведь я не забыла.
Как могла, так любила,
Тебя любила я.
Но я не забыла тебя.
- Ну как? - спросила я, после того как спела ее на репетиции.
- Молодец, Лена! Мне очень понравилось, - восклицала Аня, - только припев не ты должна петь.
- Спасибо. Ты права, Ань. Лера, может ты споешь? - сказала я.
- Конечно, - сразу согласилась Лера.
- Лен, давай еще раз, - предложила Женя.
- С радостью. Только девчонки у меня просьба. Можно, я ее на концерте спою?
- Лен, ну, мы же другую репетировали, - неуверенно сказала Аня.
- Девчонки, мне это нужно не из-за того, что я просто хочу выделиться. Для меня это очень важно, - второй раз попросила я.
- А какая разница, какую песню петь? У нас еще неделя, чтобы отрепетировать. Кто за? - сказала Женя. Никто против не был.
- Спасибо огромное, - поблагодарила я.
Неделя шла до невозможности медленно. Она будто ползла со скоростью улитки. Было невыносимо видеть Виктора Михайловича каждый день, знать, что он меня любит, но не быть с ним. Я изо дня в день пыталась поговорить с ним, но он игнорировал меня. Он будто заставлял меня проходить через то, что чувствовал он, когда я игнорировала его. Но вот наступил день концерта. Я волновалась, как никогда. Даже в наш первый концерт я волновалась меньше. Вот объявили нашу песню. Мы вышли на сцену. Как только я взяла в руки гитару и отыскала взглядом Степнова, я успокоилась.
Заиграла музыка и я запела. Я смотрела только на Виктора Михайловича, не моргая, не обращая внимания ни на кого другого. Я пела только для него. Все уже давно проследили за моим взглядом, поняли на кого я смотрю, для кого я пою. А мне было наплевать. Сейчас для меня существовал только один человек и он сидел в первом ряду. Я не слышала того, что пела Лера. Я просто чувствовала "Сейчас я должна петь". Мои слова в песне закончились, а Степнов был задумчив. И я решила - сейчас или никогда! Я спустилась со сцены. Все напряженно ждали "Что же я сделаю?". А я пошла прямиком к Виктору Михайловичу. Я встала напротив него. Его глаза смотрели в мои, а глаза всей школы на нас (все уже давно забыли про ранеток). Виктор Михайлович поднялся с кресла. В зале была такая тишина, будто все вымерли в один миг. Я не могла больше так просто стоять и смотреть на него и нежно поцеловала. Я обвила руками его шею, он обнял меня за талию. Я улыбнулась ему и сказала "ЛЮБЛЮ". Он посильнее обнял меня и ответил "И я ЛЮБЛЮ!". Тут в зале раздались громовые аплодисменты. А кто-то даже крикнул "Ну наконец-то!". Я оглядела зал: ранетки улыбались шире всех, Борзова, наверное, хотела убить нас обоих на месте, Савченко еще не решил, как ему на это реагировать, а Светочка хотела убить только меня.
- Будет сложно, - сказала я Виктору Михайловичу.
- Мы справимся, - сказал он, и мы вместе вышли из зала, игнорируя все взгляды: как гневные, так и радостные, которых было больше.
И правда, все получилось намного сложнее, чем предполагалось. Светочка, Борзова и еще несколько человек начали протестовать против наших отношений, но... но это уже другая история. А эта подошла к концу!
Конец...