Я с трудом отвернулась от Степнова и теперь встретилась взглядом с Наташей:
- Ну как? - спросила я. Блин, ну почему у меня голос осипший?
- Классно!!! Клевая песня!!! - воскликнула Женя. Ей удалось немного разрядить обстановку. Но воздух все равно был пропитан напряжением. Я оглядела всех, кроме Виктора Михайловича (насмотрелась на него уже, хватит). И у всех на лицах было одно и то же выражение лица. Они будто наконец-то в чем-то убедились. В том, что они давно знали, но никак не находили доказательств этому. А теперь, будто они эти доказательства получили. Я, определенно, не понимала их.
- Может попробуем вместе сыграть? - предложила Аня.
- Да, конечно. Аня, держи гитару. А мне мою верните, - я пыталась говорить бодро, но голос все равно дрожал. Я взяла свою гитару. Стало спокойнее. И мы снова заиграли. Получилось очень даже хорошо. Не с первого раза, но получилось.
- Девчонки, вы просто молодцы!!! Лена, ты сегодня лучше всех!!! - восторгался Игорь Ильич.
А Степнов по-прежнему тихо сидел на скамейке и смотрел в одну точку. Мы сложили инструменты и пошли домой.
- Игорь Ильич, Виктор Михайлович, до свидания! - прощались девчонки с учителями. А я не могла произнести «Виктор Михайлович». А прощаться только с Игорем Ильичем было бы глупо. Поэтому я промолчала. Пока мы дошли до выхода со школы, девчонки все время переглядывались. Наконец мне это надоело.
- А можно мне узнать то, что вы так яро взглядами обсуждаете? Или это военная тайна? - спросила я.
Девчонки снова переглянулись. По ним было видно, что они не решаются сказать мне.
- Ладно, не хотите говорить, не надо! Тогда я пошла домой, дед волноваться будет!
Меня бесило это их поведение. Ну что, сложно сказать. И еще этот же взгляд был у Рассказова. Что они все задумали? Почему я этого "великого замысла" не знаю? Ведь Рассказова и девчонок могут связывать только две вещи: история и группа. Первое отпадает, остается группа. Но почему они молчат? Ведь я не последний человек в этой группе и я имею право знать, что они задумали... Как же мне это надоело! Все, завтра с ними не разговариваю... Нет, тогда они подумают, что я обиделась, но я не обиделась - я разозлилась! А это разные вещи. Ладно, об этом подумаю позже. А сейчас нужно успокоиться, а то дед волноваться будет.
Я попыталась успокоиться, получилось не очень. Я еле как дошла до дома. Сославшись на усталость, я не стала ужинать и разговаривать с дедом, а сразу пошла в комнату. Мне нужно было побыть одной и все обдумать. Но моим надеждам не суждено было сбыться. Только я залезла под одеяло, как в комнату вошел дед.
- Лен, у меня к тебе просьба. Скажи, пожалуйста, завтра Виктору, чтобы он пришел как можно пораньше к нам. У меня к нему очень важное дело.
- Хорошо, дед, скажу. Но только дай мне отдохнуть.
Я на автомате сказала ответ, но только потом поняла, на что я согласилась... Это же мне придется разговаривать с Виктором Михайловичем. Завтра на уроке при полном классе я не могу, что-нибудь не то подумают. Значит, мне нужно будет говорить с ним наедине... ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ! Ладно, Ленок, успокойся! Соберу всю свою выдержку и поговорю с ним! С этим решили! Теперь на повестке дня другая немаловажная проблема. ВЗГЛЯДЫ!!! Что они значат? Стоп... Только не это! Они догадались о моих чувствах к Степнову!!! Блин, я же еще не хотела петь эту песню, как знала! Зачем я ее спела? Так, но почему они делали вид, будто это все им давно уже известно? Конечно! Как я сразу не вспомнила? Все эти слухи обо мне и Степнове! Будто у нас роман... Круто я попала! Как же я завтра в школе появлюсь? Как я ЕМУ в глаза смотреть буду? Я же со стыда умру! Ладно, хватит паниковать! Пойду в школу и сделаю вид, что ничего не было. Легче сказать, чем сделать... Так, спокойствие! Все хорошо, все просто отлично! Не считая некоторых моментов! Все, Кулемина, спать! А то так свихнуться не долго!

Кажется, только закрыла глаза, как зазвенел это треклятый будильник. Кто вообще его придумал и зачем? Пришлось вставать. Посмотрев в зеркало, я ужаснулась! Темные круги под глазами и прическа «а-ля метла дворника», в ней прутья в разные стороны и волосы у меня в разные стороны. С волосами у меня проблем не оказалось. А вот с кругами под глазами оказалось сложнее. Тональника у меня нет, сами круги не уберутся, а в школу я с таким видом не ногой. Остается одно — звонить Лерке. Я набрала номер подруги и на другом конце телефона услышала ее заспанный голос:
- Алло, Лера слушает вас!
- Лер, извини, что так рано. Это я, Лена. У меня здоровенные круги под глазами, а тона нет, принести ко мне домой не сможешь?
- О, Лен, привет, - в ее голосе слышалась неуверенность, она не забыла, как я вчера домой ушла - конечно, принесу, жди.
- Лер, спасибо. Ну ладно, потом поговорим. Мне завтракать пора.
- Пока, Лен.
И я повесила трубку. На кухне, как всегда, хозяйничал дед. При виде меня у него глаза округлились от удивления.
- Ленок, что с тобой?
- Просто не выспалась, да и вчера устала.
- А как же ты в школу пойдешь?
- Сейчас Лера придет и мы все это уберем. Не беспокойся. А что у нас на завтрак?
- А у нас омлет. Будешь?
- Конечно буду.
Не успела я положить в рот последний кусочек омлета, как в дверь позвонили.
- Дедуль, это наверное Лера. Я открою.
И я выбежала в прихожую, в полной уверенности, что там Лера. Как же я ошибалась. На пороге стоял ни кто иной, как Виктор Михайлович собственной персоной. Я застыла от удивления. «Что он здесь делает?». Мы снова молчали. Но тут дверь отворилась в прихожую вошел дед, весь лучась от радости.
- О, Виктор, здравствуйте! Лена, ты почему гостя в дверях держишь? Разувайтесь, проходите. Чайку не желаете?
Степнов вошел в квартиру, но разуваться не стал.
- Петр Никанорович, извините. Не хочу я чай. Я только что позавтракал. Я зашел спросить как вы? Почему Лена пробежку перестала делать?
- Да у нас все хорошо. Кстати, Виктор, у меня к вам важное дело. У меня требуют продолжение романа. А так как вы соавтор первого, то и продолжение мы должны писать вместе. Вы согласны?
- Неожиданно это все. Ну не знаю, а вдруг у меня не получится. Что тогда?
- Ну вот не надо мне такого говорить, еще как получится, - возразил дед.
Тут раздался второй звонок в дверь. «Надеюсь это Лера! Здесь же Виктор Михайлович! Но он же пришел к деду!». Я открыла дверь. На этот раз и правда была Лера.
- Ой, Лен, и правда такие круги под глазами сами не пройдут. Ой, Виктор Михайлович, здрасьте!
- Здравствуй, Новикова.
- Здравствуйте, Петр Никанорович, - поздоровалась Лера.
- Здравствуй, Лерочка. Ну вы идите, а мы насчет романа поболтаем.
Я потащила Леру в комнату. Зашли. Я села на стул и сказала:
- Лер, делай что хочешь, но чтобы этих кругов не было!
- Постараюсь. Лен, а что здесь Виктор Михайлович делает? - было понятно, что вопрос вырвался у нее помимо воли.
- Он пришел поговорить насчет второй части романа, который они с дедом писали.
- Понятно. Лен, ты извини нас за вчерашнее. Как-то глупо получилось. Просто, ну, мы ведь не слепые, Лен.
- И что же вы такие зрячие разглядели?
- Ну, про тебя и Виктора Михайловича.
- Опять старая песенка. Лер, Борзова про это уже говорила.
- Лен, ну просто за милю видно, что вы нравитесь друг другу.
Когда я услышала «друг другу» моему удивлению не было предела.
- Ладно, Лен, извини. Все, закрыли тему. Больше про тебя и Степнова ни слова не скажу.
Я немного успокоилась. Видимо, Лера подумала, что я слухам удивилась, но нет! Меня поразили слова «друг другу». Значит, это взаимно! Но этого просто не может быть! И что теперь делать? Не побегу же я к нему на шею вешаться и орать: «Виктор Михайлович, я вас люблю!». Что делать? Что делать? Голова раскалывалась. Мысли налетали друг на друга, не успевая сформироваться. В голове была полная каша. Я не знала, что мне делать. Как поступить. И стоит ли вообще что-нибудь предпринимать. Может оставить все как есть?

Тут мои мысли прервала Лера:
- Лен, ты идешь. Я уже все. Вроде ничего не видно.
Я посмотрела в зеркало. И правда, кругов видно не было. Тут ко мне в голову пришла самая наибезрассуднейшая идея «А что, если спросить Леру о чувствах Виктора Михайловича ко мне?». Не успела я отказаться от этой мысли, как озвучила вопрос:
- Лер, а с чего ты взяла, что я небезразлична Степнову? - зачем я это ляпнула. Но слово не воробей, вылетит, не поймаешь. И еще угораздило же меня спросить ТАКИМ голосом, в котором полно надежды.
- Лен, я объяснить не могу. Просто это сразу как-то в глаза бросается.
- А поподробнее?
- Давай по дороге в школу. А то опоздаем, если еще хоть на минуту задержимся.
Пришлось отложить разговор, потому что Лера права, мы и так очень сильно задержались.
- Дедуль, я в школу. Когда вернусь не знаю — крикнула я, выходя из квартиры.
- До свидания Петр Никанорович, - попрощалась Лера.
- До свидания, девочки, - крикнул из своей комнаты дед.
Мы вышли из подъезда и я решила возобновить разговор:
- Лер, как насчет подробностей? - спросила я.
- Лен, ну это сложно объяснить.
- А если попроще?
- Ну, попробую. Просто эти все взгляды, которые он на тебя бросает. То, что он выделяет тебя из всех.
- Какие взгляды? - не поняла я. По-моему, взгляды как взгляды.
- Ну, он всегда на тебя с нежностью, заботой смотрит. Когда вы встречаетесь у него глаза радостью, счастьем светятся. Ну как-то так.
- Лер, но ведь это бред. Он старше меня. В конце концов он мой учитель, - попыталась отыскать подвох я.
- Лен, любви все возрасты покорны! - философски заметила Лера.
Как же мне хотелось поверить ей. Но так просто не может быть!
- Лен, ну что ты паришься. Подойди к нему после уроков и спроси. Вы же с ним нормально общаетесь.
- Лер. Ты думаешь, что говоришь? Вот так просто подойду и скажу «Виктор Михайлович, а я вам нравлюсь?». Я еще не совсем с ума сошла.
- Чем вот так мучатся, давно подошла бы и спросила.
- А я совсем не мучаюсь. Мне совершенно наплевать на то, как Степнов ко мне относится.
- Ну, конечно!
Лера бы еще что-нибудь добавила, но мы подошли к школе, а там слишком много народу, чтобы об этом говорить. Мы вбежали в класс со звонком. Хорошо, что первый урок не у терминатора. А то выход к доске был бы обеспечен.
А что если и правда подойти и спросить. Я ведь неизвестно сколько мучаться буду. Как же будет прекрасно, если я ему небезразлична! Стоп, а если все наоборот. Как же я буду в его глазах выглядеть? Как сложно выбрать между тем, спрашивать или нет! Но если я не спрошу и не узнаю, точно сойду с ума, или я это уже сделала? Вот мне уже кажется знакомое «Кулемина». Черт! Мне это не кажется. Это Кац меня вызывает:
- Кулемина. Ты еще с нами?
- Извините, я задумалась.
- Ты так задумалась, что мы до тебя три минуты докричаться не можем. Неси конспект по прошлой теме.
- Я отнесла конспект.
- Молодец, Лена! Отличный конспект. Только ты не спи больше на уроке. Хорошо?
- Больше не буду.
Все остальные уроки прошли нормально. Учителя видя мою «отрешенность от мира сего» меня не спрашивали. Даже Борзова. Но вот последний урок — физкультура. Я шла на него как на эшафот. Первый раз в жизни, я меньше всего хотела оказаться в спортзале. И что больше всего меня пугало, так это разговор с Виктором Михайловичем. Я все-таки решила спросить его. Я ведь ничего не потеряю. Если что сошлюсь на слухи по школе.

Весь урок прошел, как в тумане. Степнов, как всегда, на кого-то орал. Лерка пыталась изобразить больную, чтобы не бегать. В общем, все как обычно. Но вот прозвенел звонок с урока. Все начали собираться домой.
- Лен, ты идешь? - спросила Наташа.
- Нет, мне с Виктором Михайловичем насчет тренировок по баскетболу поговорить надо. Не ждите меня, - ответила я.
- Ну ладно, пока, - сказала Наташа.
- Лера промолчала. Кто-кто, а она точно знала, что разговор не о баскетболе пойдет.
Ну вот, зал опустел. В нем остался только Виктор Михайлович, собирающий мячи.
- Как всегда, все разбросают и уйдут, а мне одному собирать, - жаловался он, не понятно кому, наверное козлам.
Я на негнущихся ногах подошла к нему. В горле пересохло. И все те речи, которые я придумала во время уроков, моментально вылетели из головы.
- О, Лен, ты почему еще тут? - бодро спросил Виктор Михайлович.
«А у него и правда настроение улучшилось» пронеслась мысль.
- Виктор Михайлович, я у вас спросить хотела, - да эти слова дались мне с огромным трудом. Где теперь найти силы на сам вопрос?
- Да, Ленок, спрашивай, - он и не подозревал о сути моего вопроса. А я стояла и не могла вымолвить и слова. «Все, Кулемина, отступать поздно, ГОВОРИ!!!».
- Виктор Михайлович...- неуверенно начала я, - а это правда, что... - «ну, говори уже скорее», - что... я вам нравлюсь? - УРА!!! Я сделала это, я сказала!
В зале воцарилась гробовая тишина. Я осмелилась посмотреть на него. И, с ужасом для себя, увидела в его глазах удивление. «Конечно, я ему не нравлюсь, как мне это в голову могло взбрести!».
- Ииизвините, простите, - и я пошла к выходу из спортзала. Я умирала одновременно со стыда и от горя. Раньше была хоть какая-то надежда, а теперь и ее нет. Уже, когда я была у самых дверей, я услышала еле слышное «ДА!».